Я не хочу читать.
Я открываю книгу, читаю одну страницу.
И закрываю. Потому что мне не интересно.
Потому что надоело. Мне нужна передышка.
Хаус — это боль. Это боязнь быть счастливым.
Настолько сильная и близкая для меня, что я рыдала на четырнадцатой и пятнадцатой сериях.
«Янтарь — это Эмбер. Мне холодно. Будь со мной. Просто не отключайся.»
Он сделал все, что мог и не мог. И я готова была убить Уилсона, когда тот попросил эту операцию, зная, что Хаус может умереть.
Я на самом деле не считала Уилсона кем-то до седьмого сезона.
Я приняла его только когда он стал бегать и просить Кадди.
Когда он закричал, при прыжке Хауса с балкона гостиницы.
А Кадди мне никогда не нравилась.
Чисто из-за характера.
«При встрече с сильным существом не бывает тревог — это полезно становиться такими же.»
Я попросила Л о помощи.
И она оказала мне эту помощь, а потом предложила общение.
А потом случилась неприятность и она вернула только меня и еще четырнадцать знакомых.
Из пятисот. С учетом того, что я ей сделала.
С учетом того, что между нами было.
Я не понимаю.
Мы не можем общаться. Я не понимаю почему она так сделала.
Я не понимаю. Зачем?
Мы же не больные люди.
Мы справляемся друг без друга.
В этом не было смысла и нужды.
Но я рада.
Я путаюсь в пространстве безо всяких наркотиков.
Я теряюсь в датах. Я совсем не хочу идти заниматься с одноклассницей.
Вчера мы сыграли всего две или три песни, а меня уже тошнило от нее.
Быть может, я справлюсь сама. Ну подумаешь, завалю ЕГЭ.
Ничего страшного. Пойду, как и хотела, как и просила, в техникум.
Этой ночью я думала о том, что хочу быть социальным работником.
В полиции работать. Ходить там на рейды в неблагополучные семьи.
Быть приличной канцелярской крысой. Или юристом. Побывала бы в морге. В суде.
Везде. Но нет. Придется учителем. Потому что больше я ничего не умею.